Просто потрясающая книга. Весёлая, захватывающая, оригинальная, слешная, сумасшедшая да и вообще, чёрт возьми, какая угодно.
Кто бы мог подумать, что читать про конец всета может быть так весело.
(Особая премия присуждеается Всадникам Апокалипсиса.)
Короче, рекомендуется к
прочтению всем возрастным и культурным группам.
один из моих любимых отрывковБыло три часа пополудни. Антихрист пришел в мир пятнадцать часов назад,
а некий ангел и некий демон целенаправленно напивались последние три из них.
Они сидели друг напротив друга в задней комнате неуютного с виду
магазинчика Азирафеля в самом богемном районе Лондона, в Сохо.
В большинстве книжных магазинов в Сохо есть задние комнаты. По большей
части они заполнены редкими или, по крайней мере, очень дорогими книгами. В
книгах Азирафеля не было картинок. У них были старые рыжие обложки и
похрустывающие страницы. Изредка, если не было другого выхода, он продавал
одну-другую.
Время от времени к нему заходили серьезные мужчины в темных костюмах и
очень вежливо осведомлялись, не намерен ли он продать свой магазин, из
которого сделали бы торговое заведение, более приличествующее своему
окружению. Иногда они предлагали деньги, толстые пачки потрепанных
пятидесятифунтовых купюр. А иногда, пока одни говорили с Азирафелем, другие
прогуливались по магазину, рассматривали книги из-под темных очков, качали
головами и делали туманные намеки на то, что бумага -- очень огнеопасный
материал, и если что случится, и пожарные не помогут.
В таких случаях Азирафель кивал, улыбался, и говорил, что он подумает
над их предложением. И они уходили. И никогда не возвращались.
То, что ты ангел -- совсем не обязательно означает, что ты еще и дурак.
Стол между ними был уставлен бутылками.
-- Я говорю, -- Кроули попытался сфокусировать взгляд на Азирафеле. --
Я говорю... я говорю...
Он сосредоточился и вспомнил, о чем он говорил.
-- Вот о чем я говорю, -- радостно заявил он. -- О дельфинах. Вот о
чем.
-- О рыбах? -- рассеянно удивился Азирафель.
-- Нет-нет-нет, -- Кроули погрозил ему пальцем. -- Млек-питающие. Как
есть млек-питающие. Разница в том... -- Он попытался выбраться из трясины
собственного сознания на возвышенное сухое место и вспомнить, в чем же,
собственно разница. -- Разница в том, что они...
-- Для того, чтобы спариваться, выходят на сушу? -- подсказал
Азирафель.
Кроули нахмурился.
-- Не думаю. Уверен, что нет. Что-то у них с детенышами. Короче. -- Он
взял себя в руки. -- Я говорю. Я говорю. У них мозги.
Он потянулся за бутылкой.
-- Что у них с мозгами? -- спросил ангел.
-- Большие мозги. Вот что я говорю. Большие. Большие. Большие-большие.
А есть еще киты. Мозговые центры, точно говорю. Представляешь, океан, полный
мозгов?
-- Кракен, -- угрюмо заметил Азирафель, уставившись в стакан.
Кроули пристально и холодно посмотрел на него, давая понять, что только
что на рельсы его сознания прямо перед паровозом подбросили огромное бревно.
-- Что?
-- Большущий сукин сын, -- пояснил Азирафель. -- Под грохотом
чудовищных валов. Он в глубине среди поли... среди полип... чтоб их, среди
кораллов!... спит. И предположительно, всплывет на поверхность, когда
закипят моря.
-- Ну да?
-- Факт.
-- Вот такие дела, -- Кроули с трудом сел прямо. -- Океан кипит, бедные
дельфинчики свариваются в уху, и никому до этого нет дела. То же самое с
гориллами. Ух ты, скажут они, небо покраснело, звезды падают, что они такое
добавляют в бананы? А потом...
-- Ты знаешь, они вьют гнезда. Гориллы.
Азирафель налил себе еще. Это ему удалось с третьей попытки.
-- Да ну.
-- Истинная правда. В кино видел. Гнезда.
-- Это птицы, -- сказал Кроули.
-- Гнезда, -- настаивал Азирафель.
Кроули решил не настаивать.
-- Вот такие дела, -- сказал он. -- Все создания, большие и мертвые. То
есть малые. Большие и малые. И у многих есть мозги. И тут -- ба-ДАММ!
-- Ты же приложил к этому руку, -- сказал Азирафель. -- Ты искушаешь
людей. Искусно искушаешь.
Кроули стукнул стаканом по столу.
-- Это другое. Они не обязаны соглашаться. В этом вся и непостижимость.
Это ваши придумали. Все бы вам испытывать людей. Вплоть до полного
уничтожения.
-- Ладно. Ладно. Мне это не больше нравится, чем тебе, но я же говорил:
я не могу не повиновы... повинови... не делать, что сказано. Я -- анх-хел.
-- А в Раю нет театров, -- сказал Кроули. -- И почти нет кино.
-- Меня искушать даже не пытайся, -- сказал Азирафель несчастным
голосом. -- Знаю я тебя, змей старый.
-- Только представь, -- безжалостно продолжал Кроули. -- Ты знаешь, что
такое вечность? Знаешь, что такое вечность? Нет, скажи, ты знаешь, что такое
вечность? Вот смотри: стоит большая скала, представил? В милю высотой.
Огромная скала, высотой в милю, на краю Вселенной. И вот каждые тысячу лет
-- птичка.
-- Какая птичка? -- с подозрением в голосе спросил Азирафель.
-- Такая птичка. И каждую тысячу лет.
-- Одна и та же птичка каждую тысячу лет?
-- Ну... да, -- неуверенно сказал Кроули.
-- Нехилый возраст у птички...
-- Ладно. И каждую тысячу лет эта птичка летит...
-- Ковыляет. С трудом.
-- ... летит к этой скале, и точит себе клюв...
-- Постой-ка. Не выйдет. Отсюда до края Вселенной просто куча... --
ангел, шатаясь, помахал руками, чтобы показать, сколько именно, -- куча чего
только не! Вот...
-- А она все равно туда добирается, -- настаивал Кроули.
-- Как?!
-- Неважно!
-- Наверно, на ракете, -- сказал ангел.
Кроули решил несколько ослабить напор.
-- Ладно, -- сказал он. -- Пусть так. Короче, эта птичка...
-- Но мы же говорим о крае Вселенной, -- рассуждал Азирафель. -- Так
что если это ракета, тогда такая, из которой на другом конце вылезают твои
потомки. Так что ты им должен об этом сказать: И, взойдя на гору, сделайте
вот что... -- Он неуверенно взглянул на Кроули. -- Что им там делать?
-- Поточить клюв о камень, -- подсказал Кроули. -- Потом она летит
обратно...
-- ... в ракете...
-- А через тысячу лет она прилетает, и снова точит себе клюв, --
скороговоркой выпалил Кроули.
Над столом повисла особая, нетрезвая тишина.
-- Столько сил -- только чтобы поточить клюв? -- задумчиво произнес
Азирафель.
-- Дослушай, -- упорствовал Кроули. -- Смысл в том, что когда птичка
сточит скалу до основания...
Азирафель открыл рот. Кроули был просто уверен, что он собирается
сделать замечание об относительной твердости ороговевших тканей птичьих
клювов и гранитных скальных пород, и рванулся в атаку.
-- ... обязательный просмотр "Звуков музыки" еще не закончится!
Азирафель замер.
-- А ты будешь получать от этого удовольствие, -- неумолимо продолжал
Кроули. -- Искреннее удовольствие.
-- Милый мой, но...
-- Выбора у тебя не будет.
-- Но послушай...
-- Вкус у Рая отсутствует начисто.
-- Но...
-- И ни одного японского ресторана. Даже суши-баров нет.
По внезапно посерьезневшему лицу ангела скользнула гримаса боли.
-- Мне это не под силу, когда я пьян, -- сказал он. -- Ты как хочешь, я
трезвею.
-- Я тоже.
Оба зажмурились, пережидая, пока алкоголь улетучится из организма, и
сели прямее. Азирафель поправил галстук.
-- Я не могу вмешиваться в божественный план, -- хрипло сказал он.
Кроули несколько секунд задумчиво созерцал стакан, а потом вновь
наполнил его.
-- А в дьявольский можешь? -- спросил он.
-- Прошу прощения?
-- Так ведь это дьявольский план, разве нет? Мы по нему работаем. В
смысле -- наши работают.
-- Ну конечно, только он -- часть общего божественного плана, -- сказал
Азирафель. -- Вы просто ничего не можете сделать, если это не является
частью непостижимого божественного плана, -- добавил он, с ноткой
самодовольства в голосе.
-- Ага, как же!
-- Нет, в этом-то все и дело, если зреть... если... -- Азирафель
раздраженно щелкнул пальцами. -- Как это ты любишь выражаться? Если зреть в
корне.
-- Зреть в корень.
-- Да, именно так.
-- Ну... если ты в этом так уверен, -- сказал Кроули.
-- Абсолютно.
Кроули лукаво взглянул на Азирафеля.
-- Значит, ты не можешь быть уверен -- поправь меня, если я ошибаюсь --
ты не можешь быть уверен, что противостоять ему не является частью этого
самого плана... ( и так далее)
+фанарт